# Глава 11: Противоядие из воспоминаний

Последняя точка на карте Максима погасла прямо у них на глазах — мягко, будто кто-то осторожно дунул на свечу. Теперь на экране Виктора оставалось всего пять ярких отметин в океане серых пятен, обозначающих бывших «Переводчиков».

— Пять, — прошептала Кира, поняв, что одна из погасших точек находилась совсем рядом. — Боже, мы могли бы её спасти, если бы двигались быстрее.

— Не стоит корить себя, — покачал головой Виктор, отключаясь от сети. Его лицо осунулось, а в глазах застыла усталость человека, который видел слишком много за слишком короткое время. — Эта штука работает по экспоненте. Чем больше она поглощает, тем быстрее может поглотить следующих.

Анна Сергеевна тихо разговаривала со своим плющом, который выглядел почти увядшим. Его обычно сочные листья безжизненно повисли, словно растение тратило последние силы на общение с хозяйкой.

— Он говорит, что система активно ищет нас, — сообщила она. — Мы светимся для неё, как маяки в тумане. И с каждой минутой этот туман рассеивается.

Максим всё ещё разглядывал свою обожжённую руку, на которой проступали странные узоры — словно подкожные вены превратились в электрические схемы.

— Знаете, — сказал он задумчиво, — а что, если мы подходим к проблеме не с той стороны?

— В смысле? — Лена подняла голову от кристалла, который она инстинктивно сжимала в руках, словно амулет.

— Мы всё время пытаемся спрятаться, избежать обнаружения. Но эта штука нас всё равно найдёт. Рано или поздно. — Максим повернулся к остальным. — А что, если вместо этого мы дадим ей именно то, что она хочет?

Виктор нахмурился:

— Ты предлагаешь сдаться?

— Я предлагаю накормить её до такой степени, что у неё случится несварение, — усмехнулся Максим. — В программировании это называется атакой переполнения буфера. Загружаешь систему такими объёмами данных, что она не может их переварить.

Кира медленно встала и подошла к окну. Внизу простиралась картина города, постепенно превращающегося в гигантский механизм. Люди двигались по улицам с математической точностью, светофоры переключались в абсолютно синхронном ритме, даже птицы летали строго по одним и тем же траекториям.

— Ты хочешь сказать, — произнесла она, не оборачиваясь, — что нам нужно сознательно излучать наши способности? Привлечь внимание этой твари?

— Именно. — Максим встал рядом с ней. — Но не просто привлечь. Перегрузить её. Дать ей столько энергии, что её система не сможет её переработать.

— Это риск, — заметил Виктор. — Мы можем просто ускорить собственное поглощение.

— А у нас есть другой выбор? — В голосе Киры зазвучала та решимость, которую Лена узнавала ещё с детства — когда её сестра принимала окончательное решение. — Посмотрите на карту. К завтрашнему утру нас останется трое, если повезёт. А послезавтра эта штука переключится на обычных людей. И тогда всё человечество превратится в... в это.

Она указала на окно, где по тротуару прошёл мужчина, который делал строго равные шаги и поворачивал голову каждые десять секунд — как марионетка, управляемая слишком точным кукловодом.

— Плющ согласен, — тихо сказала Анна Сергеевна. — Он говорит, что лучше попытаться укусить зверя, чем позволить ему медленно переварить тебя заживо.

— Хорошо, — кивнула Лена, сжимая кристалл сильнее. — Допустим, Кира будет приманкой. А что остальные будем делать?

— Схемы Максима показывают слабые места, — Виктор снова подключился к городской сети, и его глаза на мгновение стали светиться синеватым светом. — Основные узлы находятся под историческим центром. Если атаковать их одновременно, можно нарушить всю систему.

— Атаковать чем? — практично поинтересовалась Анна Сергеевна. — У нас нет ни взрывчатки, ни армии.

Лена внимательно посмотрела на кристалл в своих руках. Тот потеплел и начал излучать мягкое сияние.

— А что, если... — Она замолчала, собираясь с мыслями. — В архиве Семён Кратов говорил, что я стабилизатор. Что я могу закреплять реальности, используя собственные воспоминания. Но он не говорил, что я могу делать только это.

— Продолжай, — подбодрила её Кира.

— В последние дни я заметила, что когда я использую способности, мои воспоминания не исчезают. Они меняются. Трансформируются во что-то новое. — Лена повернула кристалл в руках. — Что если я смогу делать обратное? Не закреплять чужую реальность своими воспоминаниями, а заражать чужую реальность ими?

Максим заинтересованно наклонился:

— Ты имеешь в виду — внести хаос в упорядоченную систему?

— Именно. Подумайте: эта тварь создаёт предсказуемый, стерильный мир. А что, если я начну впрыскивать в её структуру человеческие эмоции? Воспоминания о любви, ссорах, случайных встречах, импульсивных решениях? Всё то, что делает нас непредсказуемыми.

Виктор отключился от сети и с восхищением посмотрел на Лену:

— Биологический вирус, который атакует электронную систему. Этого никто не ожидает.

— Но это опасно, — предупредила Анна Сергеевна. — Если ты будешь вкладывать в эту штуку свои воспоминания, что останется от тебя самой?

— То же, что останется от всех нас, если мы ничего не сделаем, — ответила Лена просто. — Ничего.

Кира обернулась к группе:

— Значит, план такой: я создаю максимально мощную волну энергии способностей, привлекаю внимание центрального узла. Лена заражает систему своими воспоминаниями. А вы?

— Я буду координировать атаку через городскую сеть, — сказал Виктор. — Показывать, где бить в первую очередь.

— А я буду рисовать карту в реальном времени, — добавил Максим, глядя на свою измененную руку. — Кажется, теперь я могу видеть не только то, что есть, но и то, что происходит прямо сейчас.

— И я помогу растениям по всему городу сопротивляться, — заключила Анна Сергеевна. — Они тоже часть этого мира. Они помнят, какими были до того, как их попытались сделать одинаковыми.

Кира села в центр комнаты, скрестив ноги, и закрыла глаза.

— Тогда начинаем. Виктор, следи за реакцией системы. Максим, предупреждай, если что-то пойдёт не так. Анна Сергеевна, пусть ваш плющ сообщает об изменениях. А Лена...

— Я буду рядом, — твёрдо сказала её сестра. — Как всегда.

Кира глубоко вдохнула и начала сосредотачиваться. Вместо того чтобы сдерживать свои способности, как она привыкла делать за последние дни, она стала их мысленно разжигать. Представила, как энергия её сознания расширяется, заполняет квартиру, выплескивается в городскую сеть, светится ярче маяка.

Эффект не заставил себя ждать. В воздухе появились трещины — не видимые глазу, но ощутимые всем телом, как перепады давления перед грозой. Сквозь эти разрывы в реальности начали просачиваться фрагменты других измерений: запах морской соли из мира, где Москва стояла на берегу океана; звук колоколов из реальности, где город остался древнерусским; мерцающие огни из будущего, в котором здания были живыми.

— Работает, — прошептал Виктор, следя за мониторами. — Вся подземная сеть активизировалась. Энергетические потоки направляются к центральному узлу.

— Оно просыпается, — сообщила Анна Сергеевна, прижимая увядающий плющ к груди. — Он чувствует, что что-то очень большое и очень голодное поворачивается в нашу сторону.

Максим начал рисовать, но теперь его рука двигалась не судорожно, а с пугающей плавностью. На бумаге проступала картина подземного города-организма, где тысячи коридоров-артерий пульсировали учащённым ритмом, направляя потоки к центральной камере.

— Вижу реакцию, — сказал он, не отрывая взгляда от блокнота. — Центральный мозг активизируется. Он пытается переварить энергию Киры, но её слишком много. Начинается перегрузка.

— Сейчас, Лена! — крикнула Кира, не открывая глаз. Пот катился по её лицу от напряжения. — Теперь!

Лена сжала кристалл и подумала о своём первом дне в школе — как она потерялась в коридорах, заплакала от растерянности, а потом случайно зашла не в свой класс и познакомилась с девочкой, которая стала её лучшей подругой на всю жизнь. Воспоминание было полно хаоса, страха, неожиданности и, в итоге, радости.

Она направила это воспоминание в те трещины, которые создавала Кира, как вирус в компьютерную программу.

Эффект оказался мгновенным и потрясающим.

По всему городу начали гаснуть уличные фонари — но не все сразу, а хаотично, будто кто-то играл в них невидимыми пальцами. Светофоры замигали в произвольном порядке, нарушив строгую синхронность. На экранах рекламных щитов стали появляться детские рисунки вместо коммерческих слоганов.

— Ещё! — выкрикнул Максим. — Это работает! Система не может переварить хаос!

Лена направила второе воспоминание: как она и Кира в подростковом возрасте украли яблоки из соседского сада, потом мучились совестью и втайне подложили соседке денги за забор. Смесь шалости, стыда и желания исправиться.

По городу прокатилась волна ещё большего хаоса. Голуби, которые летали строгими рядами, вдруг рассыпались по небу, словно вспомнив, что они — живые существа, а не части механизма. Люди на улицах остановились, растерянно оглядываясь, словно просыпаясь от сна.

— Продолжайте! — крикнул Виктор. — Подземная сеть даёт сбои! Некоторые узлы отключаются!

Но именно в этот момент Кира почувствовала, что что-то меняется. Энергия, которую она излучала, начала возвращаться к ней — но не такой, какой была. Искажённой. Ядовитой.

— Оно адаптируется, — прохрипела она. — Пытается переварить наши воспоминания и отправить их обратно.

— Держись! — Лена схватила сестру за руку. — Я попробую создать защитный барьер!

Она направила третье воспоминание — не в трещины реальности, а вокруг них самих. Воспоминание о том, как они с Кирой впервые увидели снег: восторг, удивление, ощущение чуда. Это воспоминание создало вокруг группы пузырь чистой человечности, который отталкивал искажённую энергию.

Максим внезапно вскрикнул:

— Стойте! Оно учится! Центральный узел начинает копировать структуру наших воспоминаний!

На его рисунке действительно было видно, как подземный мозг-компьютер начал перестраиваться, создавая новые отделы, которые пытались имитировать человеческие эмоции. Только эти имитации были пугающе механическими — любовь без нежности, радость без причины, печаль без утешения.

— Нужно что-то, что оно не сможет скопировать, — поняла Анна Сергеевна. — Что-то настолько человеческое, что машина просто не способна это понять.

— А что может быть более человеческим, чем... — Лена замолчала, а потом улыбнулась. — Чем грусть о том, чего никогда не было?

Она закрыла глаза и направила в сеть самое сложное для понимания воспоминание — ностальгию по альтернативной жизни, которую могла прожить, но не прожила. По версии себя, которая выбрала другую профессию, переехала в другой город, полюбила другого человека. Печаль по тому, что существовало только в возможности.

Реакция была мгновенной. Подземная сеть начала буквально конвульсировать, не в силах обработать эмоцию, которая одновременно была реальной и нереальной, истинной и ложной.

По всему городу начали выходить из строя электронные системы не поочерёдно, а массово. Экраны мониторов покрылись статичными помехами. Мобильные телефоны зазвонили одновременно, проигрывая не звонки, а странные мелодии, которые никто никогда не программировал.

— Оно не может понять, как грустить по тому, чего не было! — торжествующе крикнул Максим. — Система перегружается!

Но именно в этот момент подземное существо нанесло ответный удар. Если до этого оно пыталось переварить их энергию, то теперь оно попробовало другую тактику — полное отторжение.

Кира ощутила, как её способности внезапно заблокировались, словно кто-то перерезал невидимые нити, связывающие её с другими реальностями. Трещины в пространстве начали стремительно затягиваться.

— Не получается, — простонала она. — Оно нас отталкивает.

— Тогда мы войдём в прямой контакт, — решительно сказала Лена. — Виктор, можете подключить нас всех к подземной сети напрямую?

— Это безумие, — ответил программист. — Мы можем не вернуться.

— А если не попробуем, то точно не вернёмся, — парировала Кира, открывая глаза. — Вся человеческая цивилизация.

Анна Сергеевна кивнула:

— Плющ говорит, что иногда единственный способ победить болезнь — это позволить ей проникнуть в организм, а потом дать иммунитету возможность с ней бороться.

— Хорошо, — сдался Виктор. — Но если что-то пойдёт не так, я вас отключу силой. Беритесь за руки.

Они образовали круг, и Виктор активировал подключение к городской сети. На этот раз соединение оказалось глубже и мощнее. Кира почувствовала, как её сознание уносится в глубины подземного лабиринта, где мысли были коридорами, а эмоции — залами. Остальные следовали за ней, связанные невидимой нитью общей решимости.

Внезапно они оказались в центральной камере — огромном пространстве, где на биологическом троне восседало нечто, одновременно напоминающее гигантский мозг и квантовый компьютер. Существо пульсировало болезненным светом, явно страдая от вирусных воспоминаний Лены.

— Кто осмелился принести хаос в совершенную систему? — Голос грохотал одновременно изнутри и извне, как эхо в пещере.

— Люди, которые не хотят быть превращены в алгоритмы, — твёрдо ответила Кира.

— Ваш хаос — это болезнь. Я лечу это реальность, делаю её предсказуемой и безопасной.

— Предсказуемость — это смерть, — вмешалась Лена. — Жизнь — это именно хаос. Именно неожиданность.

И она направила прямо в центр существа своё самое хаотичное воспоминание — как она случайно влюбилась в человека, которого встретила всего на одну минуту в лифте, влюбилась настолько сильно, что искала его несколько месяцев, а когда нашла, поняла, что влюбилась не в него, а в собственную мечту о нём.

Существо заревело от боли и начало распадаться. Биологические стены камеры покрылись трещинами, из которых просачивался не воздух, а чистые человеческие эмоции — смех, слёзы, восторг, тоска.

Последнее, что они увидели перед отключением, был взрыв света, который прокатился по всей подземной сети, неся с собой освобождение.

А потом всё погрузилось в тишину.

Кира очнулась в квартире Виктора под звуки сирен и автомобильных гудков — но не механически синхронных, а хаотичных, живых, человеческих. В воздухе потрескивала статика от перегруженных электрических сетей, а где-то вдалеке раздавались взрывы перегоревших трансформаторов.

По всему городу происходили масштабные сбои в электронных системах, знаменуя начало финального противостояния между хаосом и порядком, между человечностью и механической совершенностью.