# Глава 1: Приговор Рамзес очнулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Лицо над ним расплывалось. Он попытался сесть, но руки не слушались. — Жив? — спросил торговец фруктами. — Думал, ты помер прямо у моей лавки. Рамзес моргнул несколько раз. Вокруг собралась небольшая толпа. Люди смотрели с любопытством, будто он был частью утреннего представления на рынке. Кто-то уже успел подобрать корзину с овощами, которую он нес для матери. — Корзину отдайте, — выдавил он. Женщина в грязном платке нехотя положила корзину рядом. Половина содержимого пропала. Рамзес попытался встать, оперся на локоть и снова упал. Голова кружилась так, будто он пил вино три дня подряд. — Тебе нужен целитель, — сказал торговец. — Храм Имхотепа недалеко. Сможешь дойти? Рамзес кивнул, хотя не был уверен. Торговец помог ему подняться. Ноги держали, но едва. Он взял корзину и пошел, стараясь не смотреть на тех, кто все еще наблюдал за ним. Обмороки случались регулярно последние несколько месяцев. Сначала раз в неделю, потом чаще. Мать говорила, что это от жары, но Рамзес понимал, что дело в другом. Храм находился на окраине Мемфиса. Небольшое здание из белого камня с колоннами у входа. Рамзес поднялся по ступеням, держась за стену. Внутри было прохладно. Запах благовоний смешивался с чем-то горьким, лекарственным. У алтаря стоял жрец в белой одежде и что-то записывал на папирусе. — Мне нужна помощь, — сказал Рамзес. Жрец поднял голову. Ему было лет пятьдесят, может больше. Лицо спокойное, без эмоций. — Что случилось? — Обморок. Уже третий за неделю. Жрец отложил папирус и подошел ближе. Осмотрел глаза, прощупал пульс на шее и запястье. Попросил снять рубаху и приложил ухо к груди. Рамзес стоял неподвижно, ожидая вердикта. Жрец выпрямился и посмотрел ему в глаза. — Сколько тебе лет? — Двадцать два. — Твое сердце бьется неправильно. Слишком слабо. Это от рождения или началось недавно? Рамзес вспомнил детство. Он никогда не мог бегать так же быстро, как другие дети. Устал после короткой прогулки. Мать водила его к разным целителям, но никто не мог сказать, что с ним не так. Они давали травяные отвары, которые не помогали. — Всегда было, — ответил он. — Но раньше не так плохо. Жрец вернулся к своему столу и налил воды из кувшина в чашу. Протянул ее Рамзесу. — Пей медленно. Рамзес выпил. Вода была теплой, с привкусом глины. — Можешь вылечить меня? Жрец покачал головой. — Твое сердце слабое от рождения. Египетская медицина знает много о травмах, переломах, ранах. Мы умеем лечить лихорадку, змеиные укусы, болезни глаз. Но сердце... Это другое. Оно находится глубоко внутри тела. Мы не можем его достать, не убив человека. Не можем его починить. — Значит, я так и буду падать посреди рынка? — Будешь. И со временем станет хуже. Обмороки участятся. Сердце остановится однажды, и ты не проснешься. Рамзес поставил чашу на стол. Руки дрожали. Он сжал кулаки, чтобы это скрыть. — Когда? — Трудно сказать точно. Годы, может десятилетие. Вряд ли ты доживешь до тридцати. Жрец произнес это так же спокойно, как мог бы сказать, что сегодня жарко или что Нил разлился раньше обычного. Рамзес смотрел на него и пытался понять, шутит ли тот. Но жрецы Имхотепа не шутили. Они говорили правду, какой бы она ни была. — Должно быть лекарство, — сказал Рамзес. — Что-то, что может помочь. — Нет. — Ты даже не пытаешься! — Я видел сотни людей с разными болезнями. Некоторых мы спасали, других нет. Твоя болезнь из тех, что мы не лечим. Можешь обойти всех целителей Египта, но ответ будет тем же. Рамзес развернулся, собираясь уйти. Злость кипела в груди, смешиваясь со страхом. Не дожить до тридцати. Восемь лет, может меньше. Он представил себя падающим посреди улицы, пока никого нет рядом. Представил, как сердце останавливается, и больше ничего не будет. — Подожди, — окликнул его жрец. — Есть кое-что, что ты должен понять. Рамзес обернулся. — Что еще? — Жизнь коротка для всех. Кто-то умирает в двадцать, кто-то в шестьдесят. Но все умирают. Ты просто знаешь это заранее. Проживи эти годы так, чтобы не жалеть. — Легко говорить, когда у тебя здоровое сердце. Жрец не ответил. Рамзес вышел из храма и прислонился к колонне. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в оранжевый цвет. Люди возвращались с полей, дети играли у домов. Обычный день для них. Для него тоже был обычным до того, как он упал на рынке. Он услышал стон изнутри храма. Слабый, еле различимый. Рамзес вернулся внутрь. В дальнем углу, на циновке, лежал старик. Кожа серая, глаза запавшие. Жрец склонился над ним, меняя повязку на груди. Рана выглядела плохо: края почернели, из нее сочилась желтоватая жидкость. — Кто это? — спросил Рамзес. — Паломник. Пришел издалека, надеясь на исцеление. Но уже поздно. Старик открыл глаза и посмотрел на Рамзеса. Губы шевельнулись, но звука не было. Жрец налил ему воды и помог приподнять голову. Старик сделал глоток и откашлялся. — Ты... тот, кому сказали, что он умрет молодым? — прохрипел он. Рамзес кивнул. — Слышал. — Тогда слушай. Я путешествовал много лет. Видел земли, о которых здесь не знают. На востоке, далеко за пустынями и горами, есть страна. Там другие люди, другая медицина. Они знают то, чего не знают египтяне. — О чем ты говоришь? Старик схватил его за руку. Пальцы были холодными, почти безжизненными. — Китай. Так называется та земля. Там есть врач. Легендарный. Говорят, он знает секреты вечной жизни. Может излечить любую болезнь. Рамзес посмотрел на жреца, ожидая, что тот скажет, что старик бредит. Но жрец лишь пожал плечами. — Я слышал эти истории. Путешественники иногда рассказывают о далеких землях и чудесах. Правда это или выдумки, не знаю. — Это правда, — настаивал старик. — Я сам встречал тех, кто видел этого врача. Они говорили, что он может остановить старение, вылечить сердце, вернуть молодость. Но путь туда долгий и опасный. Я пытался добраться, но не смог. Слишком стар, слишком слаб. Он закашлялся, и изо рта потекла кровь. Жрец вытер ее тканью. — Не трать силы на разговоры. — Нет, — старик стиснул руку Рамзеса сильнее. — Ты молод. У тебя есть время. Иди на восток. Найди врача. Может, он спасет тебя. — Как его зовут? — Не знаю. Говорят, он живет в горах, в уединении. Местные жители знают о нем, но мало кто видел. Ищи того, кто лечит безнадежных. Рамзес высвободил руку. Старик снова закашлялся, и жрец усадил его, подложив под спину свернутое одеяло. Рамзес вышел во двор храма и сел на ступеньки. Вечер становился прохладнее. Где-то вдали кричали птицы, возвращаясь на ночлег. Китай. Он никогда не слышал о такой стране. Не знал, где она находится, как туда добраться. Но если есть хоть малейший шанс, что там действительно можно вылечить сердце, он должен попытаться. Что ему терять? Восемь лет жизни, в лучшем случае. Провести их в Мемфисе, ожидая, когда упадет в последний раз, или потратить на поиски врача, который может спасти его. Жрец вышел из храма и сел рядом. — Старик умер, — сказал он. — Рана была слишком глубокой. Рамзес не ответил. — Ты думаешь о том, что он сказал? — Да. — Путешествие на восток безумие. Ты не представляешь, насколько это далеко. Пустыни, горы, дикие племена. Большинство путешественников не возвращаются. И даже если ты доберешься, нет гарантии, что этот врач существует. — А если существует? — Тогда ты потратишь годы на поиски и можешь умереть в дороге. Твое сердце не выдержит таких нагрузок. Рамзес поднялся. Корзина с овощами все еще стояла у входа. Он взял ее и посмотрел на жреца. — Может быть. Но если я останусь здесь, точно умру. По крайней мере, в путешествии есть шанс. — Ничтожный шанс. — Лучше, чем никакого. Жрец покачал головой. — Молодость делает людей смелыми и глупыми одновременно. — А старость делает их осторожными и бесполезными. Рамзес пошел к выходу. Жрец окликнул его снова. — Если ты действительно решишь идти, начни с порта. Там торговцы, которые плавают на восток. Они могут знать больше о Китае. Может быть, кто-то даже согласится взять тебя с собой. — Спасибо. — Не за что. Просто не хочу, чтобы ты умер в пустыне, не попытавшись хотя бы узнать правду. Рамзес вышел на улицу. Мемфис готовился к ночи. Торговцы закрывали лавки, зажигались первые факелы. Он шел медленно, обдумывая услышанное. Китай. Легендарный врач. Секреты вечной жизни. Звучало как сказка, которую рассказывают детям перед сном. Но сказки иногда основаны на правде. Он вспомнил слова жреца о том, что жизнь коротка для всех. Может, это и так, но ему было всего двадцать два. Он не успел ничего сделать, ничего увидеть. Работал на полях отца, помогал матери на рынке, иногда ходил к друзьям выпить пива. Обычная жизнь обычного человека. Ничего особенного. Если он умрет через восемь лет, кто вспомнит о нем? Мать будет оплакивать какое-то время, потом жизнь продолжится. Друзья найдут других друзей. Его имя забудут через поколение, максимум два. Он станет просто еще одним человеком, который жил и умер, не оставив следа. Но если он отправится на восток, если найдет этого врача, если вылечит сердце... Тогда у него будет время сделать что-то стоящее. Увидеть мир, узнать то, чего не знают другие, может быть, даже помочь кому-то еще с похожей болезнью. Он дошел до дома и вошел внутрь. Мать готовила ужин. Отец сидел у окна и чинил сеть. Они подняли головы, когда он вошел. — Ты долго, — сказала мать. — Что случилось с овощами? Половины нет. Рамзес поставил корзину на пол. — Упал на рынке. Люди растащили, пока был без сознания. Мать бросила готовку и подошла к нему. — Снова? Это уже третий раз! — Я знаю. — Надо сходить к целителю. — Я был. В храме Имхотепа. Отец отложил сеть. — И что сказали? Рамзес сел на скамью у стола. Руки дрожали, и он сжал их в кулаки. — Сердце слабое от рождения. Лекарства нет. Не доживу до тридцати. Мать ахнула и прикрыла рот рукой. Отец нахмурился. — Жрецы иногда ошибаются. — Этот не ошибся. Я видел, как он осматривал других. Он знает, о чем говорит. — Значит, нужно найти другого целителя, — мать схватила его за плечо. — В Фивах есть лучшие врачи. Мы поедем туда. — Не поможет. Жрец сказал, что египетская медицина не знает, как лечить такое. Отец встал и подошел к окну. — Тогда что ты собираешься делать? Рамзес посмотрел на них обоих. Мать плакала тихо, вытирая слезы краем платка. Отец стоял спиной, плечи напряжены. Они хорошие люди. Заботились о нем всю жизнь, несмотря на его слабость. Всегда надеялись, что он вырастет здоровым, сильным. Теперь их надежды рухнули. — Я слышал о враче на востоке, — сказал он. — В стране, которая называется Китай. Говорят, он может вылечить любую болезнь. Мать перестала плакать и посмотрела на него. — Где это? — Далеко. Очень далеко. За пустынями и горами. — Ты хочешь туда отправиться? — Да. Отец обернулся. — Это безумие. Ты не доберешься и до половины пути. Твое сердце не выдержит. — Может быть. Но если я останусь здесь, умру точно. Хотя бы так есть шанс. — Ничтожный шанс, — повторил отец слова жреца. — Лучше, чем никакого. Мать подошла и обняла его. Рамзес прижался к ней, чувствуя, как она дрожит. Ему было жаль причинять им боль, но другого выхода не было. — Когда ты уйдешь? — спросила она тихо. — Скоро. Нужно узнать больше о пути, найти тех, кто плавает на восток. Может, через несколько недель. Отец вернулся к сети, но не стал ее чинить. Просто сидел, глядя в пустоту. Мать отпустила Рамзеса и вернулась к очагу. Ужин был готов, но никто не ел. Они сидели в тишине, каждый думая о своем. Рамзес лежал на циновке, глядя в потолок. Сон не шел. Он думал о дороге, которая ждала его впереди. О пустынях, горах, чужих землях. О враче, который может существовать, а может быть просто легендой. Но легенда или нет, он должен попытаться. Потому что альтернатива — сидеть здесь и ждать смерти. А это было хуже любого путешествия. Он вспомнил лицо старика в храме. Серое, измученное, но в глазах горел огонь, когда он говорил о Китае. Этот человек потратил жизнь на поиски чуда и умер, не найдя его. Но хотя бы он пытался. Хотя бы он не сдался. Рамзес закрыл глаза. Решение было принято. Он отправится на восток, несмотря на все предупреждения, несмотря на опасности. Найдет этого врача, вылечит сердце или умрет в попытке. Но по крайней мере умрет, зная, что сделал все возможное.