# Глава 2: Перезагрузка в Париж «Аэропорт Бен-Гурион», — сказала Кристина, ее голос звучал твердо и ясно. Она откинулась на спинку сиденья. Машина тронулась, набирая скорость. Кристина смотрела вперед, на дорогу, не оглянулась, чтобы не видеть дома, где провела три года. Париж. Это было начало. Начало пути. Такси быстро набирало скорость, вливаясь в утренний тель-авивский трафик. Удивляло, насколько оперативно Леа вызвала машину. Видимо, она это сделала, пока Кристина не ответила, не дожидаясь согласия. Леа всегда отличалась этой поразительной эффективностью, особенно в кризисных ситуациях. Дорога вела их на восток, прочь от блестящей средиземноморской береговой линии. Кристина осознавала, что городская жизнь, которую она так тщательно строила три года, стремительно проносится мимо. Пейзажи Тель-Авива сменялись один за другим: низкие белые постройки, кишащие людьми рынки, яркие рекламные щиты. Сейчас город казался ей декорацией, не имеющей никакого отношения к ее реальности. Время, проведенное в Израиле, сжалось до короткого, болезненного эпизода. Машина ехала быстро, и эта скорость соответствовала ее внутреннему состоянию. Была необходима поспешность, чтобы не дать сомнениям или, что хуже, скорби, захлестнуть ее. Она достала телефон. На экране, который секунду назад был пустым, висело уведомление. Сообщение от Леи. Кристина открыла его. Сообщение было коротким, в стиле Леи. Сначала шел адрес: *12 Rue Saint-Sulpice, 75006 Paris, France*. Имя: *Жюльен*. Затем прикрепленный файл — два электронных билета. Это было невероятно. Леа провернула всё это за считанные минуты. Билеты были на ближайший рейс в Париж. «Эр Франс», вылет через два с половиной часа. Кристина перечитала адрес: Сен-Жермен-де-Пре. Парижский район, ассоциирующийся с интеллектуальной жизнью, кафе и книжными магазинами. Это звучало как фантастика после ее последних трех лет, проведенных в рутине бухгалтерии и иллюзии домашнего счастья. Она ощутила слабый укол любопытства, что было гораздо лучше оцепенения. Она сохранила билеты и адрес, не отвечая на сообщение. Леа, скорее всего, была на связи, но Кристина не хотела говорить; ее голос до сих пор звучал чужим. Сейчас ей нужна была только тишина и сосредоточенность. Таксист, молодой парень, разговаривал по гарнитуре на иврите. Его голос был приглушен, но он добавлял фонового шума в кабину. Кристина смотрела в окно. Миновали кварталы, знакомые и не очень, где они с ним гуляли, обедали, покупали продукты. Воспоминания наплывали, но не давили. Она научилась блокировать сильные эмоции. Это был механизм выживания, отработанный годами. *Фотографии*. Он ушел из-за фотографий. Эта мысль пробивалась через броню, но она тут же ее отбрасывала. Неизвестно, кто и зачем их прислал. Месть? Бывший клиент? Кто-то из завистников? Это не имело значения, кто бы это ни был, цель была достигнута. И она теперь летела в Париж, с одной спортивной сумкой, из-за этого. Машина свернула на шоссе. Вид изменился: пальмы уступили место более суровым пейзажам, характерным для окрестностей аэропорта. Впереди показались стеклянные конструкции и гигантские парковки Бен-Гуриона. Таксист, оторвавшись от разговора, спросил, к какому терминалу подъезжать. «Терминал 3, пожалуйста. Международные вылеты», — ответила Кристина. Она еще раз проверила, на месте ли сумка. Она стояла у ее ног. Черная, потертая, но надежная. Внутри был паспорт, документы и немного наличных, которые она всегда держала на «черный день». Этот день настал. Машина остановилась у зоны вылета. Таксист назвал сумму. Кристина достала из бокового кармана сумки смятую купюру, не взглянув на нее. Расплатилась, не взяв сдачи. Сейчас важна была каждая секунда. Она вышла из такси. Утренний воздух был теплым, сухим. Вокруг царила предрассветная суета. Люди спешили, тащили громоздкие чемоданы. Кристина стояла с одной спортивной сумкой. Она ощущала ее легкость, она сама была легкой. Избавилась от балласта — и вот результат. Она подхватила сумку, перекинув ремень через плечо. Сумка весила, может быть, пять килограммов. Это удивительно, насколько мало нужно для жизни, если убрать из нее весь мусор. Сделав глубокий вдох, Кристина направилась к входу в аэропорт. Стеклянные двери бесшумно разъехались, принимая ее в свой холодный, кондиционированный плен. Внутри было гораздо больше людей. Движение, шум, объявления на трех языках. Кристина двигалась механически. Ей не нужно было искать табло, она знала, что ей нужно на регистрацию «Эр Франс». Она работала с информацией, умела быстро обрабатывать данные. Найти стойку регистрации заняло меньше минуты. У стойки Авиакомпании «Эр Франс» стояла небольшая, но уже плотная очередь. Большинство пассажиров выглядели как туристы, нагруженные багажом. Кристина встала в очередь. Ожидание тянулось, но давало время для анализа. Она прокручивала в голове предстоящий разговор. Вопросы о багаже, стандартные вопросы о цели визита. Когда подошла ее очередь, Кристина положила на стойку паспорт и распечатку электронного билета, которую успела сделать в такси, используя приложение на телефоне и ближайший сетевой принтер. Сотрудница авиакомпании, молодая женщина в синем форменном костюме, просмотрела документы. «Багаж, мэм?» — спросила она по-английски. Кристина коротко указала на свою спортивную сумку, стоящую у ног. «Ручная кладь. Только это». Сотрудница подняла глаза, в них не было удивления, только стандартная вежливость. Она прикрепила бирку к сумке, Кристина тут же ее сняла. «Это *моя* ручная кладь. Я возьму ее с собой», — сказала Кристина, чувствуя необходимость контролировать даже эту минимальную часть своего имущества. «Конечно», — согласилась сотрудница. Процедура регистрации заняла не больше трех минут. Кристина получила посадочный талон. «Выход 42. Посадка через час», — проинформировала ее сотрудница. Кристина поблагодарила, отошла от стойки, двигаясь к зоне контроля безопасности. Контроль безопасности в Бен-Гурионе был известен своей педантичностью. Здесь нельзя было просто пройти мимо. Нужно было отвечать на вопросы, смотреть в глаза сотрудникам. Кристина приготовилась. Она знала, как держать себя: прямо, без лишних эмоций, без нервозности. Она была уверена, что ее прошлое не имеет никакого отношения к ее текущему состоянию. Она была обычной пассажиркой, спешащей на утренний рейс в Париж. Первый этап: разговор с сотрудником безопасности. Он был немолод, устал, но его глаза были острыми. «Цель поездки?» «Туризм», — сказала Кристина, хотя знала, что это не совсем правда. Но это было самое простое объяснение. «Одна путешествуете?» «Да». Он задавал стандартные вопросы о багаже, о том, кто его собирал, знает ли она его содержимое. Кристина отвечала коротко, точно. Бухгалтерская точность внезапно стала ее союзником. Она не придумывала лишнего, говорила только по сути. Его подозрения не возникали, она была слишком спокойна. Когда разговор был окончен, она прошла к рамке металлоискателя. Она сняла часы, достала телефон. Сумка отправилась на ленту. Она прошла через рамку, не запищала. Неожиданно быстро. На выходе ее ждал ее черный рюкзак. Спортивная сумка. Она взяла ее в руки, повесила на плечо. Двигалась дальше, в зону duty-free. Там, среди ярких витрин с косметикой и алкоголем, Кристина почувствовала на мгновение, что можно забыть о кошмаре. Но она быстро взяла себя в руки. Не время расслабляться. Впереди были Париж и Жюльен. Она посмотрела на указатели и направилась к выходу 42. Это был один из дальних выходов. Она шла мимо сувенирных лавок, пассажиры вокруг нее выглядели обеспокоенными, сонными, возбужденными. Каждый из них двигался к своей цели. Кристина двигалась к своей. Она заметила, что не испытывает сожаления. Ни о нем, ни о совместных годах, ни о потерянном доме. Осталось только одно: пустота, которую нужно было заполнить действиями. Она добралась до выхода 42. В зоне ожидания уже собралось много людей. Рейс в Париж был популярен. Кристина нашла свободное место у окна, подальше от основного скопления. Она села, сняла спортивную сумку. Положила ее на колени, положила на нее руки. Потом достала телефон. Настало время позвонить Лее. Гудки были короткими. Леа взяла трубку сразу же. «Ты в аэропорту?» — спросила Леа, не тратя времени на приветствия. Ее голос звучал немного сдавленно, возможно, она была занята. «Да. У выхода 42. Зарегистрировалась. Всё прошло быстро», — сказала Кристина. «Отлично. Я знала, что ты справишься», — голос Леи смягчился. «Билеты, адрес, всё получила?» «Да, Сен-Жермен-де-Пре. Жюльен. Я запомнила». «Слушай меня внимательно о Жюльене. Он хороший парень. Мы познакомились еще в колледже в Лондоне. Он держал в курсе своих дел. Недавно он решил расширить бистро. Ему нужна помощь с бухгалтерией и управлением. Он немного неряшлив в этом деле», — объяснила Леа. Кристина слушала, кивая, хотя Леа не могла этого видеть. «Он знает, что ты – моя подруга, что ты из Израиля, и что тебе нужно… *перезагрузиться*. Он не знает деталей, Крис. И не должен узнать. Он не спросит. Просто скажи, что тебе нужно было сменить обстановку после… разрыва. И что мне нужна была твоя помощь, и он решил помочь мне». «Поняла. Разрыв, смена обстановки, помощь подруге», — повторила Кристина. «И самое главное. Он знает, что ты невероятно квалифицированный бухгалтер. Я рассказала ему о твоей работе. Он будет платить тебе наличными на первое время. С жильем пока так. У него есть небольшая служебная квартира над бистро. Это не пятизвездочный отель, но это крыша над головой, пока ты не оправишься», — Леа говорила быстро, словно давала последние, решающие инструкции. «Там безопасно?» — это был единственный вопрос, который действительно занимал Кристину. «Абсолютно. Жюльен — человек чести. Он не предаст. Крис, ты можешь не волноваться. Я всё продумала. Ты там будешь в полной безопасности. Никто не знает, где ты. Мы даже никому не скажем, что ты уехала в Париж. Просто «исчезла». Это позволит тебе передохнуть». Кристина прикрыла глаза. Идея была безумная, но ее исполнение было безупречным. Леа была ее единственной связью с реальностью. «Спасибо, Леа», — она снова произнесла это, и на этот раз слова были глубже, чем просто благодарность. «Не благодари. Просто будь в порядке. И… не ищи больше никаких «идеальных» мужчин. Тебе нужно научиться быть счастливой самой по себе. Займись работой, Парижем. Я написала тебе адрес и телефон Жюльена на бумаге и положила в карман сумки. Если телефон сядет», — добавила Леа. «Ты гений», — сказала Кристина. «Я знаю. Теперь иди. Посадка скоро начнется. Не спи и не ешь ничего лишнего. Увидишь его, позвони мне. И я буду на связи. Если что-то произойдет, звони сразу. Поняла?» «Поняла». «Удачи, Крис. Мы с тобой». Гудок. Леа повесила трубку. Кристина положила телефон на сиденье рядом с собой. Она оперлась головой о стекло, наблюдая за самолетом, который должен был ее увезти. Он стоял на расстоянии, огромный, белый. Она чувствовала небольшой мандраж, но он был рабочим, не разрушительным. Внезапно раздалось объявление: «Пассажиров рейса Эр Франс, следующего до Парижа, просят пройти к выходу на посадку». Кристина встала, накинула сумка на плечо. Все вокруг пришли в движение. Она шла медленно, не спеша. Очередь начала выстраиваться у стойки. Она была впереди. Спортивная сумка казалась удивительно легкой в ее руке. И в этот момент, когда она уже почти подошла к стойке, Кристина почувствовала резкий приступ паники. Это было не от страха, а от осознания. Всё ее имущество, тридцать четыре года жизни, уместилось в одной старой спортивной сумке. Не ноутбук, не банковские счета, не дом, не воспоминания, а только паспорт, зубная щетка и пара джинсов. Она остановилась, резко, посреди зала. Кажется, кто-то толкнул ее в спину, но она даже не заметила. Она посмотрела на сумку, которую держала. Ее жизнь была… уничтожена? Сжата? Это ощущение было физически неприятным. В горле пересохло, ладони вспотели. *Что я делаю?* Этот вопрос возник в ее голове, требуя немедленного ответа. Она бежит? От кого? От прошлого? Как можно убежать от того, что стало частью тебя? Она представила его, сидящего сейчас в их квартире. Может быть, он уже вернулся, обнаружил ключи в почтовом ящике. Он будет зол. Или безразличен? Он будет счастлив, что ее нет? Кристина попыталась вспомнить его лицо, но оно было размытым. За три года она привыкла к нему настолько, что не могла вспомнить его конкретные черты. Только ощущение тепла, которое он давал, теперь заменилось ощущением предательства. Ее дыхание стало неровным. Нужно было сесть. Нужно было успокоиться. Люди продолжали проходить мимо, их паспорта сканировались, они исчезали в телетрапе. Она мешала проходу, но не двигалась. Тогда в ее голове прозвучал голос Леи, холодный и рациональный: *«Тебе нужно перезагрузиться, Крис. Полностью. Изменить курс»*. Перезагрузка. Это не означало, что она сбегает. Это означало, что она выбирает новую операционную систему. Спортивная сумка — это не символ потери, это символ минимализма, свободы. Ей нужно было сфокусироваться. Инструкция Леи: *«Просто уезжай. Смени обстановку»*. Кристина глубоко вздохнула. Медленно, методично. Вдох-выдох. Она заставила себя пошевелиться, сделала шаг вперед, к стойке. Шаг номер один. Она показала стюардессе посадочный талон. Сканирование. «Приятного полета», — пожелала стюардесса, не поднимая глаз. Кристина кивнула. Она двинулась по телетрапу. Запах керосина, шум кондиционеров, ощущение закрытого пространства. Она ступила на борт самолета. Внутри было гораздо тише, чем в аэропорту. Самолет был заполнен наполовину. Кристина нашла свое место — у окна, как и просила Леа. Место 15А. Она села, положила спортивную сумку под кресло перед собой, убедившись, что она не мешает. Обернулась к иллюминатору. Рядом с ней еще никого не было. Возможно, место останется пустым. Это было бы идеально. Ей нужна была полная изоляция. Стюардессы начали свою рутинную работу. Объявления на французском и английском языках. Кристина откинулась на спинку. Она смотрела вниз, на огромное бетонное поле, на технику. Ее мысли стали возвращаться к его изменчивому лицу, к тому, как легко он произнес эти слова о ее прошлом. Она была готова принять его уход, но не эту формулировку. Она была тогда молода, отчаянна. Мать болела, нужны были лекарства, которые стоили невероятно дорого. Ее зарплаты бухгалтера не хватало. Она попала в этот бизнес через знакомую. Год унижений, два месяца в год. Деньги спасли ее. Деньги спасли ее мать. Она вырвалась из этого, как только появилась возможность. Она не гордилась этим, но и не стыдилась этого до сегодняшнего утра. Его слова ударили не в прошлое, а в настоящее. Стыд был результатом его реакции, а не ее действий. Самолет начал движение. Ощущение вибрации под ногами. Кристина не отрывала взгляда от окна. Она видела, как самолет медленно катится на взлетно-посадочную полосу. Солнце уже начало припекать, создавая яркий свет. Ее сосед все-таки появился. Средних лет мужчина, в деловом костюме, несущий небольшой портфель. Он кивнул ей, когда садился. «Бонжур», — поприветствовал он, его французский акцент был мягким, глубоким. Кристина только кивнула, не вступая в разговор. Притвориться, что она не говорит ни по-французски, ни по-английски, было бы самым простым решением. Но она не могла. «Бонжур», — ответила она тихо. Он понял, что она не настроена на общение, и тут же достал планшет. Самолет вышел на старт. Моторы заревели, набирая силу. Кристина вцепилась пальцами в подлокотники. Она всегда боялась взлетов, но сейчас ее страх смешивался с волнением. Резкий рывок. Самолет помчался вперед. Земля дрожала, подрагивала. В иллюминаторе все смазалось в одну серую полосу. Скорость росла. И вот, наконец, тот момент. Легкий толчок. Ощущение невесомости. Самолет оторвался от земли. Кристина смотрела вниз. Постройки Тель-Авива, такие знакомые и такие чужие, быстро уменьшались. Дома, дороги, машины превращались в детскую карту. Скоро они исчезли за облаками. Израиль, ее дом последние несколько лет, оставался в прошлом. Она смотрела, как очертания береговой линии, полоса Средиземного моря, сливаются в однообразный пейзаж. Она почувствовала, как что-то внутри нее сжимается и отпускает. Небольшая боль в груди, которая тут же прошла. Словно воздушный шарик, наполненный напряжением, лопнул. Она смотрела в облака. Солнце светило над ними, яркое, белое. Кристина закрыла глаза, потом открыла их снова. Она посмотрела на спортивную сумку, лежащую под креслом. В ней была ее следующая глава. Она медленно, почти беззвучно, произнесла фразу, которую чувствовала необходимой. Прощание с тем, кем она была, и приветствие тому, кем она станет. «Прощай, бухгалтерия. Здравствуй, Париж и бистро».