Сырная лавка, подумал Василий. Здесь же не было никакой сырной лавки. Кто-то, наверное, принёс это с собой, забыл, а теперь запах усиливается от жары. Запах был плотный, почти осязаемый, как мокрый войлок. Его сосед справа, крупный мужчина в майке, шумно втянул воздух. — Вот это амбре, — сказал он, вытирая лоб тыльной стороной ладони. — Камамбер? Или дор блю? — Да какая разница, — проворчал кто-то сзади. — Главное, что воняет. Как в сточной канаве, честное слово. Василий приподнялся на цыпочках, пытаясь увидеть источник запаха. Над головами мелькали чьи-то руки и локти, люди всё ещё безуспешно обменивались идеями о том, как открыть замок или выбить доску. В одном углу, где сосредоточилась наибольшая влажность и духота, несколько человек уже сидели на корточках, тяжело дыша. Стены сарая, кажется, начали потеть. — Тихо, тихо! — громкий женский голос прорезал шум. — Не толкайтесь! И кто здесь с сыром? Признайтесь уже! — Я! — отозвался тонкий, смущенный голос. Это был парень лет двадцати, стоявший ближе к двери, зажатый между двумя старушками. Он держал в руках небольшой полиэтиленовый пакет. — Я просто взял с собой на перекус. Чечил. — Чечил, — почти прошипел мужчина сзади. — Целый арсенал, а не перекус. Ты его где хранил, под мышкой? — Ну, мне же его некуда было положить, — оправдывался парень. — И я не знал, что мы тут надолго. — Выбрось ты его, — потребовал кто-то. — Я не могу! Он дорогой! — Парень прижал пакет к груди, вызывая волну насмешек и возмущения. — Дороже свежего воздуха для тридцати человек? — крикнул бывший сосед Василия. Василий понял, что это новый виток коллективного помешательства. Сначала окна, потом вода, теперь сыр. Он опустился, стараясь не участвовать в этой дискуссии. В углу, откуда только что раздались крики паренька, началась медленная, но неизбежная потасовка за чечил.