Глава 2: Зеленое золото и забытые маршруты

Мария Александровна проснулась под нежным утренним солнцем, которое пробиралось сквозь неплотно задернутые шторы. Она потянулась, растягивая затекшие мышцы, и села на край кровати. Сегодняшний день предстоял особенным; вчерашняя находка, этот загадочный рецепт в бабушкином блокноте, полностью изменил её планы. Завтрак отходил на второй план, как и недавние мысли о пирогах для внуков. Всё её естество требовало разгадки этой головоломки. Мария Александровна встала, прошла в ванную комнату. Она умыла лицо прохладной водой, ощущая прилив бодрости. Привела себя в порядок, оделась. Сегодня ей предстояло выйти за пределы привычного распорядка, и она чувствовала неведомое ранее возбуждение.

Она не стала тратить много времени на завтрак. Быстрый чай с сухариками, и всё. Она посмотрела на список, который оставила на кухонном столе. Бумага немного помялась, но буквы были чётко видны: сельдерей, селедка, морковь, и весь обширный список дополнительных ингредиентов. Она взяла большую холщовую сумку для покупок, которую обычно использовала для походов на рынок. В руке она сжимала небольшой кошелёк, проверяя, достаточно ли денег. Ей понадобится многое, чтобы провести свой «кулинарный» эксперимент.

Выйдя из дома, Мария Александровна вдохнула свежий утренний воздух. Улица была ещё почти пустой, лишь редкие прохожие спешили по своим делам. Рынок находился не так далеко, всего в нескольких кварталах от её дома. Обычно она ходила туда пешком, наслаждаясь прогулкой и возможностью рассмотреть витрины магазинов. Но сегодня её поход нес совершенно другой характер.

Приближаясь к рынку, Мария Александровна услышала нарастающий гул голосов, смешанный с запахами свежих овощей, фруктов и пряностей. Торговые ряды уже заполнялись покупателями, и продавцы громко нахваливали свой товар. Она любила эту атмосферу, этот живой, бурлящий мир, где каждый был занят своим делом. Но сегодня она искала не просто ингредиенты, она искала ключи.

Первым в её списке стоял сельдерей. Мария Александровна направилась к овощным рядам. Здесь всегда царило изобилие: горы яркой моркови, свежие пучки зелени, блестящие баклажаны и перцы. Она начала методично осматривать прилавки, выискивая нужный продукт. Наконец, она увидела его – высокий, стройный, с пышной зеленью сельдерей. Рядом с ним на деревянном ящике сидел пожилой мужчина. Он был крупного телосложения, с обветренным лицом и сильными, натруженными руками. На его предплечье, отчетливо виднелась поблёскивающая синяя татуировка — якорь с обрывком цепи. Мужчина о чём-то оживлённо рассказывал соседке, размахивая одной из верхних веточек сельдерея, которую он держал вместо указки. Его голос был хриплым, словно прокуренным морским ветром.

Мария Александровна подошла ближе, прислушиваясь к его словам.

— Эх, барышня, — говорил он соседке, — вы вот на него смотрите, кажется, просто овощ, да? А ведь он, он... — он ткнул сельдереем в сторону, — зелёное золото! Иных уж нет, а он всё стоит.

Соседка, пожилая женщина в цветастом платке, хмыкнула.

— Да что с него взять-то, Кузьмич? Одна трава, на любителя.

Продавец, которого он назвал Кузьмичом, покачал головой.

— Вы не понимаете, милая. Не в траве дело. Вот я вам говорю, самый ценный груз на "Орле" был. Не золото, не бриллианты. А он.

Мария Александровна заинтересованно слушала. "Орел"? Ценный груз? Это было слишком похоже на те намёки, которые она пыталась найти в бабушкином блокноте. Она решила, что это её шанс получить какую-то дополнительную информацию.

— Вы о чём-то необычном говорите? — спросила она, подходя к прилавку.

Кузьмич повернулся к ней, его взгляд задержался на её лице. Он, казалось, её пристально изучал.

— О, здравствуйте, уважаемая! Да, об необычном. О том, что под водой лежит. И к чему ключ... — Он снова подбросил сельдерей в руке, поймал его и продолжил, — В старых легендах говорится, что "Орел" не просто так погиб. И не просто так те сокровища пошли на дно. Там не монеты были. Там было то, что ценили гораздо больше. И этот, — он снова ткнул сельдереем, — был тем, что указывало путь. На него, на это зелёное золото, ориентировались. Невидимый маяк.

Мария Александровна старалась не показывать своего удивления. Откуда на обычном рынке такой странный продавец? И эти его слова: "невидимый маяк", "ключ"... Это всё становилось всё интереснее."

— То есть вы хотите сказать, что этот сельдерей... — она указала на пучок, — имеет какое-то историческое значение? — она старалась говорить спокойно, чтобы не спугнуть его.

Кузьмич рассмеялся, хрипло и глубоко.

— Историческое значение? Да вы, видно, образованная дама! Конечно, имеет! Целая история с ним связана. Вот я вам говорю, иду я как-то по берегу, волны шумят, шторм был знатный. И вдруг вижу — выкинуло на песок. Пучок сельдерея. Не гнилой, не повреждённый, а свежий-свежий. Как будто только что из огорода. Я его поднял, а он так и светится. Думаю, чертовщина какая-то. И тут, в этом же месте, через неделю, откопали старый сундук. Пустой, правда. Но с выгравированным сельдереем на крышке. Я клянусь вам, чистая правда!

Мария Александровна слушала, как завороженная. Конечно, она понимала, что продавец мог быть просто чудаком с богатым воображением. Но после вчерашней находки в бабушкином блокноте, она была готова допускать самые невероятные совпадения.

— А причём здесь "Орел"? — спросила она, не сдержавшись. Кузьмич оперся на прилавок, его взгляд стал серьёзнее. Он наклонился ближе, словно собираясь рассказать великую тайну.

— "Орел" — это корабль. Не простой корабль. Он вёз не груз, а... а знание. Его груз был слишком ценен для этого мира. И каждый ящик с этим знанием был помечен. Чем? Слышали про зелёное золото, да? Говорят, оно не давало гнить главному, что они везли.

Он откинулся, наблюдая за её реакцией. Мария Александровна задумалась. "Зелёное золото", "знание", "не давало гнить главному". Её мозг, привыкший к поиску литературных аллегорий, начал активно работать. Сельдерей, как символ сохранения, как нечто ценное, что нужно оберегать?

— А этот сундук... что с ним стало? — спросила Мария Александровна.

— Да ничего с ним не стало. Ушёл в частные руки, говорят, в коллекцию к одному чудаку. А я вот, — Кузьмич показал на сельдерей, — я свой урок усвоил. Это не просто еда. Это символ. Маяк. Указатель. А что он указывает, это уж каждый сам разбирается. Вот вам, — он протянул ей самый крупный и пышный пучок сельдерея, — берите, не пожалеете. Может, и вам что-то укажет.

Мария Александровна достала кошелёк.

— Сколько с меня? — Да уж за такую беседу... — Кузьмич махнул рукой. — Берите! Считайте, что это мой дар. Если найдёте что-то, вспомните деда Кузьмича.

Она кивнула, ощущая лёгкую неловкость. Приняла сельдерей, чувствуя его свежесть и упругость. Он был необычайно крупным, корни мощные, стебли толстые, и аромат у него был особенно насыщенным.

— Спасибо, Кузьмич. Я запомню. — Вот и хорошо! — он счастливо подмигнул. — Удачи вам в ваших поисках!

Мария Александровна отошла от прилавка, держа сельдерей, словно драгоценность. Её первое приобретение. Продавец сельдерея, бывший моряк с татуировкой якоря, не просто продал ей овощ. Он дал ей намёк, подтвердив её интуицию, что слова бабушки имеют двойной смысл. "Зелёное золото", "невидимый маяк", "указатель"... Всё это явно указывало на то, что сельдерей в загадке — это не просто ингредиент, а некий символ, ключ.

Она направилась к рыбным рядам. Запах рыбы здесь был ощутимым, смешиваясь с ароматами свежих овощей. Чего здесь только не было: и свежая речная рыба, и замороженная морская, и всевозможные копчёности. Поиск сельди не занял много времени. Она лежала на льду, серебристая и блестящая, выложенная аккуратными рядами.

За прилавком сидел немолодой человек. Он был худощавым, с густыми бровями и небритым подбородком. Его взгляд, казалось, был устремлён куда-то вдаль, поверх голов покупателей. Он сидел совершенно неподвижно, сложив руки на коленях, словно статуя. Никаких криков, никаких зазываний, ничего. Он просто сидел и продавал рыбу. Создавалось впечатление, что ему было абсолютно безразлично, купят ли у него что-то или нет.

Мария Александровна подошла к прилавку.

— Здравствуйте. Мне бы селёдки. Посочнее. Продавец медленно повернул голову. Его глаза, блёклые и безразличные, остановились на ней. Он протянул руку, указывая на один из лотков, где лежала крупная, упитанная рыбина. Мария Александровна кивнула.

— Вот эту. Он безмолвно поднял селёдку, весы слегка качнулись. Он посмотрел на показания цифр какое-то время, словно они были для него очень важны и что-то скрывали. Затем он повернулся к ней и назвал сумму, хрипло, будто говорил очень давно.

— Девяносто семь. Мария Александровна протянула деньги. Она положила их на прилавок. Он взял их, но не сразу, а сначала внимательно на них посмотрел, словно они были из неизвестного металла. Затем он медленно, словно нехотя, отсчитал сдачу и положил её на прилавок. Мария Александровна взяла деньги.

— Скажите, а вы можете мне… порекомендовать что-нибудь? — спросила Мария Александровна, пытаясь завязать разговор. — Вот, например, селёдка. Какая с ней лучше всего сочетается… связь? Ну, то есть, с чем её лучше всего есть?

Продавец селёдки посмотрел на неё странным, почти отрешённым взглядом. Он повёл бровями, насупившись. Он, казалось, пытался понять, о чём она спрашивает.

— Связь? — медленно повторил он, словно это слово было ему незнакомо. — Какая связь? Старые маршруты. Забытые. Всё теряется. Вода не помнит. Только рыба помнит. И всё, что с ней было. Она всё видит. Вода не помнит, но рыба всё видит. И всё, что с ней было.

На его лице не было никакой гримасы, он даже не улыбнулся. Он говорил это абсолютно серьёзно. Мария Александровна почувствовала холодок. Эти случайные фразы, этот его взгляд… Если Кузьмич был чудаковатым сказочником, то этот человек выглядел как пророк.

— То есть… вы говорите о маршрутах, о пути? — она постаралась уточнить.

Продавец покачал головой.

— Путь… был. Теперь нет. Забыли. Все забыли. Те, кто помнил, ушли. Старые сети. В них порой… — Он запнулся, словно подыскивая слова. — В них порой попадалось то, что не должно. Оно пропадало. Уходило. И никто не знал. Куда.

Мария Александровна крепче сжала сельдерей. "Старые маршруты", "забытые", "сети", "пропадало". Эта селёдка, как символ чего-то утерянного, связей, которые исчезли. Она вспомнила, как в бабушкином блокноте была обнаружена пустая страница, словно там что-то было, а потом пропало.

— А что это значит? Что пропадало? — спросила она.

Рыбник пожал плечами, его взгляд снова уплыл вдаль.

— То, что не помнят. То, что осталось в глубинах. Вода всё смывает, но не всё. Некоторые связи… рвутся. А некоторые… ждут, когда их найдут. Но никто не ищет. Все берут, что на поверхности. А глубин никто не хочет.

Мария Александровна кивнула. Смысл его слов был туманным, но интонация, его отрешённость, создавали ощущение глубокой печали и тоски по чему-то утерянному навсегда. Селёдка в бабушкиной загадке приобретала новое измерение — не просто еда, а навигационный символ, указатель на утерянный путь, на забытые связи.

— Спасибо, — сказала Мария Александровна, забирая селёдку. Продавец даже не кивнул. Он продолжал смотреть куда-то вдаль, словно ожидая появления призрачных кораблей на горизонте.

Мария Александровна отошла, ощущая легкую дрожь. Сначала сельдерей, теперь селедка. Каждый из продавцов, казалось, был частью этой головоломки, невольными хранителями её ключей. Она чувствовала себя, как Алиса в Стране Чудес, где каждый встречный не просто торговец, а оракул, говорящий загадками. Это было немного пугающе, но и невероятно захватывающе. Её мир, такой привычный и размеренный, вдруг наполнился тайными знаками.

Теперь очередь за морковью. Мария Александровна отправилась к следующему ряду. Здесь было многолюднее, чем в рыбном отделе. Здесь, среди груд овощей, она увидела молодую девушку, которая продавала морковь. Она была хрупкой, с яркими, живыми глазами и быстрыми, нервными движениями. Она постоянно теребила край своего фартука, словно находилась в постоянном беспокойстве.

Морковь у неё была особенно хороша – крупная, яркая, оранжевая, словно светилась изнутри. Мария Александровна остановилась перед её прилавком, внимательно осматривая товар.

— Здравствуйте, — сказала Мария Александровна. — У вас такая красивая морковь.

Девушка резко подняла на неё глаза. В её взгляде было что-то испуганное, нервное.

— Да, очень хорошая. Свежайшая. Только что с грядки, — она начала быстро собирать пучок, словно опасаясь, что морковь исчезнет.

— Мне бы штуки три, крупные. Для салата, — сказала Мария Александровна.

Девушка замерла, её руки над морковью остановились. Она посмотрела на Марию Александровну с каким-то странным выражением, словно услышала что-то неожиданное. А затем быстро заговорила, почти скороговоркой.

— О, салат… Да, салат. А мне… мне каждую ночь снится… — Она запнулась, оглядываясь по сторонам, словно боялась, что её кто-то подслушает. — Мне цифры снятся. Вот такие… — Она начертила пальцем в воздухе несколько знаков. — Непонятные. И… и знаки. Точки, линии. Не просто так. Словно что-то важное.

Мария Александровна напряглась. Цифры? Знаки? Это было слишком прямое попадание в её догадки.

— Какие цифры? — она постаралась сохранять спокойствие.

Девушка пожала плечами, нервно перехватив пучок моркови.

— Разные. И комбинации. И они… они везде. Вот посмотрите, — она указала пальцем на этикетку на ящике с морковью. — Вот здесь… видите? Это… это тоже цифры. А потом я их вижу на… на стенах домов. И в газетах. Всюду! Я думаю, они что-то означают. Но не могу понять. Я не могу понять, что это. Мне страшно.

Мария Александровна внимательно присмотрелась к этикетке. Действительно, там был какой-то набор цифр, обычный, товарный код, скорее всего. Но девушка смотрела на них так, словно видела в них глубокий смысл.

— Это, скорее всего, просто код товара, — мягко сказала Мария Александровна.

Девушка покачала головой, её глаза были широко раскрыты.

— Нет! Не код. Это… это другое. Они… они как будто соединяются. В разные… в разные слова. В разные… в разные места. Я их рисую. Вот, посмотрите. — Она достала из кармана скомканный листок бумаги, развернула его. На листке были нарисованы хаотичные на первый взгляд линии и точки, символы, цифры. Очень похоже на то, что она себе представляла, когда думала о зашифрованной информации.

— Я не знаю, что это, — прошептала девушка. — Оно просто… приходит. Во сне. И я не могу от него избавиться. А морковь… морковь она тоже… она вот, — она подняла одну морковку, — она как будто… она указывает. Направление. На что-то.

Мария Александровна взяла листок. На ней были непонятные символы, линии, точки. Они были хаотичны, но в их хаосе чувствовалась странная логика. Словно это были обрывки чего-то целого.

— Вы можете мне продать три крупные моркови? — спросила Мария Александровна, возвращая листок. Она понимала, что эта девушка невольно стала частью её головоломки.

Девушка кивнула, быстро набрала морковь в пакет и назвала цену. Мария Александровна расплатилась.

— Спасибо, — сказала она. — А вы… вы не знаете, что это может быть? — спросила девушка, указывая на свои каракули. — Я не могу спать.

Мария Александровна задумалась. Она не могла сказать ей правду, что это, возможно, часть древнего шифра, частью той головоломки, которую она сейчас решала. Девушка явно была напугана своими снами.

— Я думаю, это что-то важное для вас, — сказала Мария Александровна. — Такие сны… они не приходят просто так. Попробуйте их записывать. И не пугайтесь. Возможно, это какой-то знак.

Девушка кивнула, её взгляд был всё ещё растерянным, но в нём появилась слабая искорка надежды.

— Спасибо, — сказала она тихо.

Мария Александровна отошла от прилавка, держа в руках сельдерей, селедку и морковь. Её обычный поход на рынок превратился в невероятное приключение. Каждый продавец, казалось, был не просто торговцем, а вестником, указывающим на глубинный смысл её бабушкиной головоломки.

Сельдерей — "зелёное золото", "невидимый маяк", "указатель на знание". Селедка — "старые маршруты", "забытые связи", "глубины, которые никто не ищет". Морковь — "цифры", "знаки", "указание направления", "что-то важное, что приходит во сне".

Она шла по рынку, её сумка была тяжёлой, но она не чувствовала усталости. Её ум работал с бешеной скоростью, сопоставляя эти разрозненные сведения, пытаясь найти в них общую нить. Она купила ещё несколько дополнительных ингредиентов по списку, но делала это уже почти автоматически, её мысли были заняты другим. Кулинарная лаборатория, о которой она мечтала вчера, приобретала совсем другой смысл. Она была уверена, что ей предстоит не просто приготовить блюдо, а разгадать шифр. Бабушка, эта мудрая и загадочная женщина, оставила ей не просто рецепт, а целую тайну, спрятанную в самых обычных словах. И она была полна решимости её разгадать.

Домой она вернулась с полными сумками, но с ещё более полной головой мыслей. Она разложила покупки на кухонном столе: свежий, внушительный сельдерей; блестящая, увесистая селедка; и яркая, словно солнечная, морковь. Рядом с ними лежали остальные ингредиенты: лук, яблоки, картофель, яйца. Всё было на своих местах. Но теперь она смотрела на них не как на еду, а как на символы.

Она присела за стол, взяла бабушкин блокнот и загадочную записку. "Сельдерей, селедка, морковь, какая связь?". Эти слова теперь звучали совсем по-другому. За каждой из них стояла целая история, целый пласт информации. Это было не просто кулинарное сочетание, это было нечто гораздо большее.

Мария Александровна взяла ручку и начала записывать свои наблюдения рядом со списком ингредиентов:

*Сельдерей: "зелёное золото", "невидимый маяк", "указатель", "знание", "сохранение". Связь с историей и ценностью.* *Селедка: "старые маршруты", "забытые", "связи", "глубины", "утерянное". Связь с путём и утратой.* *Морковь: "цифры", "знаки", "направление", "что-то важное из снов". Связь с зашифрованной информацией и путеводной нитью.*

Она откинулась на спинку стула, обводя взглядом свой стол, заставленный продуктами-символами. Её кулинарное приключение только начиналось, и оно обещало быть куда более глубоким и многогранным, чем она могла себе представить. Вопрос "Какая связь?" теперь не столько относился к продуктам, сколько к тому, как все эти разрозненные элементы — легенды, символы, сны, шифры — сойдутся в единую картину. Она чувствовала, что эта задача выходит за рамки обычной кулинарии, и она готова была принять этот вызов. Она улыбнулась. Это было больше, чем просто рецепт. Это был ключ к чему-то великому.