Глава 4: Дэвид Стерн Голос управляющего объектом всё ещё отдавался в ушах Дэвида Стерна, когда он завершил зашифрованный разговор. Он вернул спутниковый телефон на тёмную деревянную поверхность рядом с сиденьем, откинулся в коньячном кожаном кресле и посмотрел в иллюминатор самолёта. Чёрное небо. Там не было ничего, кроме тьмы и нескольких далёких звёзд, похожих на крошечные точки света. Он поднял документы, которые просматривал до звонка — финансовые прогнозы по энергетическому проекту Ави Кац-Аарона. Цифры выглядели хорошо. Слишком хорошо, возможно, но это его не беспокоило. Если Кац-Аарон строил свои прогнозы на точных данных, то потенциал был огромен. А если нет — Стерн очень быстро бы это выяснил. Он сделал пометку на полях третьей страницы: «Проверить существующую инфраструктуру в районе Разлома. Есть ли способ подключиться к национальной электросети?» Это был базовый, но ключевой вопрос. Нет смысла производить энергию, если её невозможно никуда доставить. Самолет летел ровно. «Гольфстрим G650» — один из самых передовых частных самолетов, которые только можно купить. Стерн был не из тех, кто вкладывается в ненужные вещи, но этот самолет был рабочим инструментом. Он много летал, и время в воздухе было временем, которое можно было использовать. Не то что на коммерческих рейсах, где приходится иметь дело с людьми, шумом и ожиданиями. Спутниковый телефон снова зазвонил. Он поднял его и посмотрел на экран — номер незнакомый, но код был знаком. Это был центр управления «Генезис-Праймери». — Да, — сказал он. — Мистер Стерн, это Алон из центра управления. — Голос на другом конце был напряженным. — У нас серьезная проблема на объекте. «Обсидиан-3» вырвался из инкубационной камеры. Выражение лица Стерна не изменилось. Он продолжал смотреть на документы. — Протокол «Химера» активирован? — Да. Но существо не реагирует на нервно-паралитический газ. Оно атаковало службу безопасности. Один раненый, состояние от средней тяжести до тяжелого. — Статус образца? — Стабилен. Он всё ещё во внутренних коридорах. Доктор Цедек-Рацон запросила разрешение на активацию протокола «Выжженная земля». Стерн на мгновение задумался. Протокол «Выжженная земля» — это был код для полного уничтожения объекта. Взрывные устройства, установленные под каждым из инкубационных комплексов, были предназначены для уничтожения всего в случае побега образца. Это был крайний шаг, но он был необходим, если кто-то действительно считал, что образец может сбежать наружу. — Не подтверждайте протокол, — сказал он. Его голос был тихим, но решительным. — Сохранить образец живым любой ценой. Данные об этом прорыве важны для исследования. Я хочу знать, как он это сделал, почему газ не сработал и что пошло не так в прогнозах искусственного интеллекта. — Это опасно, мистер Стерн. Если существо доберётся до внешних коридоров… — Вы думаете, я не знаю, что это опасно? — прервал его Стерн. — Я плачу вам за то, чтобы вы управляли объектом, а не боялись. Используйте все необходимые средства, чтобы сдержать образец, но не уничтожайте его. Ясно? — Да, мистер Стерн. — Докладывайте мне каждые полчаса. Я хочу знать, что там происходит. Он прервал звонок. Это раздражало. Проект «Драконы» должен был быть под полным контролем. Они вложили миллионы в разработку моделей искусственного интеллекта, в генетическое оборудование, в сам объект. И вот теперь — один образец, который должен был оставаться в спячке, решил вырваться. Но это было и интересно. Если образец смог противостоять нервно-паралитическому газу, специально разработанному для него, это означало, что что-то в его генетике изменилось. Возможно, процесс, управляемый искусственным интеллектом, создал нечто, чего они не ожидали. И если это так, то здесь был потенциал для чего-то большего. Он сделал ещё одну пометку на полях документа: «Проверить возможность обмена данными между проектом «Химера» и проектом «Токио». Есть ли связь между мутациями?» Самолет продолжал свой полёт. Стерн отпил глоток кофе, который стюард приготовил ему несколько минут назад. Это был хороший кофе — специальная смесь из Колумбии, которую он заказывал. Ничего элитного или вычурного, просто кофе, который был именно таким, как он любил. Крепкий, горький и без добавок. Телефон зазвонил снова. На этот раз другой номер — знакомый, но не из компании. Это был один из частных разведчиков, которых он нанял. Он ответил. — Дэвид, это Надав. — Голос Надава Герцога был сухим. Он всегда так говорил — без эмоций, без лишних слов. — Есть новости по Разлому. — Говори. — Правительство перебросило в район дополнительные команды. Я насчитал как минимум три разные группы — одну военную, одну научную и одну, которую мы не опознали. Также наблюдается активность частных лиц. Абдалла всё ещё там со своей командой, под видом проведения геологической разведки. Доктор Леа Коэн-Иерушалми пыталась его прогнать, но пока не получила официального разрешения. — А что Кац-Аарон? — Он пытается организовать встречу с Абдаллой. Похоже, он хочет наладить сотрудничество, а не вступать в конфронтацию. Умно с его стороны. Стерн задумался. Если Кац-Аарон пытается сотрудничать с Абдаллой, это значит, что он понимает, что просто так от частных игроков не избавиться. Хорошо. Это значит, что есть место для переговоров. А если есть переговоры, значит, есть место для инвестиций. — Продолжай наблюдать, — сказал он Надаву. — Я хочу знать о каждом значительном передвижении. И если кто-то попытается войти в Разлом — я хочу знать кто, когда и зачем. — Понял. Он повесил трубку. Телефон снова лёг на поверхность, и он открыл свой личный блокнот — маленькую кожаную записную книжку, которую всегда носил с собой. Не цифровой. Он не доверял технологиям в важных делах. Бумага и перо — вот что работало. Он записал: «Разлом — неограниченный энергетический потенциал. Нужен прямой доступ. Проверить возможность совместного финансирования с Кацем». Всё было просто. Если Разлом действительно ведёт к источнику энергии, как утверждают отчёты, то тот, кто будет его контролировать, будет контролировать нечто, способное изменить всю энергетическую отрасль. И Стерн не собирался это упускать. Он снова взял телефон и набрал номер Ави Кац-Аарона. Прошло несколько гудков, прежде чем Кац ответил. — Да? — Голос Каца звучал устало. Видимо, был долгий день. — Ави, это Дэвид Стерн. Мы говорили несколько дней назад о вашем энергетическом проекте. — Дэвид, да, я помню. — Кац теперь звучал немного бодрее. Похоже, это был приятный сюрприз. — Не ожидал услышать вас так скоро. — Я просмотрел ваши документы, — сказал Стерн, глядя на лежащие перед ним бумаги. — Цифры выглядят хорошо. Но у меня есть несколько вопросов, прежде чем я решу, входить ли в сделку. — Конечно. Спрашивайте. — Ожидаемый объём производства — как вы пришли к этим цифрам? На чём они основаны? Кац помедлил с ответом. — Они основаны на измерениях, которые мы провели до сих пор. Команда доктора Коэн-Иерушалми провела серию тестов радиации и температуры. Результаты показывают энергетический потенциал, в несколько раз превышающий всё, что мы видели до сих пор. Если нам удастся его использовать — даже всего десять процентов от потенциала — этого будет достаточно, чтобы обеспечить электричеством целую страну. — И как именно вы планируете его использовать? У вас есть технология? — У нас есть несколько идей, — осторожно сказал Кац. — Но это ещё на ранних стадиях. Нам нужно финансирование, чтобы разработать необходимое оборудование. — Кто ваши нынешние партнёры? — Есть несколько частных инвесторов, а также интерес со стороны правительства. Но мы пока ничего окончательно не закрыли. Стерн понял. Кац всё ещё на стадии сбора денег, ещё не приступил к реальной работе. Это было хорошо. Это означало, что всё ещё можно войти на выгодных условиях. — У вас есть прогнозы прибыли? — спросил он. — Да. Я могу отправить вам файл прямо сейчас, если хотите. — Отправляйте. И ещё кое-что — проблемы с безопасностью в этом районе. Как вы собираетесь с ними справляться? Кац замялся. — Это сложно. Разные стороны пытаются получить доступ к Разлому. Но я думаю, что это можно решить путём переговоров. Я как раз организую встречу с одним из частных игроков и надеюсь, что мы сможем прийти к соглашению. — Хорошо, — сказал Стерн. Это было именно то, что он хотел услышать. — Думаю, нам нужно встретиться лично. Вы свободны на следующей неделе? — Да, я могу это устроить. — Отлично. Я буду на Ближнем Востоке через несколько дней. Договоримся о встрече. Он закончил разговор и положил телефон. Прогнозы Кац-Аарона уже были отправлены ему на почту. Он открыл ноутбук, проверил файл и начал просматривать цифры. Это впечатляло. Даже если половина этих прогнозов сбудется, это будет инвестиция, приносящая колоссальную прибыль. Но было кое-что, что его беспокоило. Проблемы с безопасностью были не только в том, что частные лица хотели получить доступ. Существовал также реальный риск терроризма. Если экстремистские группы узнают о Разломе, они попытаются его использовать. И если там действительно есть доступ к такому источнику энергии, то опасность была реальной. Он закрыл ноутбук и поднял взгляд на иллюминатор. Небо всё ещё было тёмным. Самолёт летел над океаном, вероятно, где-то над Атлантикой. Ещё несколько часов, и они прибудут в пункт назначения. Сзади послышались шаги. Кто-то приближался из хвостовой части самолёта. Стерн обернулся и увидел доктора Михаэля Людвига Хааса, главного научного сотрудника «Генезис-Праймери». Хаас был высоким, худым мужчиной в толстых очках, с седеющими, редеющими волосами. Он нёс толстый кожаный портфель, который выглядел тяжёлым. — Михаэль, — сказал Стерн. — Вы проснулись. — Я не так много спал, — сказал Хаас. Он сел в кресло напротив. — Я много о чём думаю. — О Токио? — В том числе. Но и о кризисе на объекте. Я слышал про «Обсидиан-3». Стерн кивнул. — Он вырвался. Один раненый. Я попросил их не использовать протокол «Выжженная земля». Хаас поднял бровь. — Почему? Оставлять его в живых опасно. — Потому что я хочу знать, что пошло не так. Если образец смог противостоять нервно-паралитическому газу, это значит, что что-то в его генетике отличается от того, что мы прогнозировали. И я хочу понять, что именно. Хаас на мгновение задумался. — Вы правы. Данные о прорыве могут быть важны. Но я не уверен, что мы сможем его контролировать, если он продолжит буйствовать. — В этом и риск, — согласился Стерн. — Но я думаю, оно того стоит. Хаас открыл свой толстый портфель и достал стопку генетических схем. — Я говорил с командой, работающей над проектом «Токио». У них есть несколько интересных результатов. Стерн наклонился вперёд. — Покажите. Хаас разложил схемы на столе. Это были последовательности ДНК, в нескольких местах помеченные красным. — Это последовательности, которые мы обнаружили у населения Токио. Здесь есть мутации, которых мы не видели больше нигде. — Какого рода мутации? — Сложно сказать точно. Некоторые из этих последовательностей связаны с нервной системой. Некоторые — с метаболизмом. Есть также несколько последовательностей, которые нам не удалось расшифровать до конца. Стерн изучил схемы. Он не был учёным, но понимал достаточно, чтобы видеть, что здесь было что-то необычное. — Думаете, это связано с новыми химикатами, которые появились на рынке? — Вероятно, — сказал Хаас. — Эти химикаты были разработаны для воздействия на улучшенную генетику, но, похоже, они также вызывают побочные эффекты. Некоторые из этих мутаций спонтанны. Некоторые — результат длительного воздействия. — И как это связано с проектом «Токио»? Хаас указал на одну из помеченных красным последовательностей. — Эта последовательность появляется только у людей, подвергшихся воздействию определенного химиката. Мы думаем, что если нам удастся получить живые образцы у населения Токио, мы сможем понять, как работают эти мутации. И тогда мы сможем интегрировать эти знания в проект «Драконы». — Значит, мутации, которые вы ищете, не встречаются у обычного населения? — Верно. Они появляются только у людей, которые подверглись воздействию определенного типа химиката. И этот химикат доступен только в определённых регионах. Стерн понял, к чему это ведёт. — Токио — один из таких регионов. — Именно. — И каков план? Как мы получим образцы? Хаас достал из портфеля ещё один документ. — У нас есть контакты в Токио. Они могут организовать нам доступ к нескольким людям, которые подходят под профиль. Мы возьмём образцы крови и, возможно, образцы тканей, если понадобится. — Это законно? Хаас тонко улыбнулся. — Это в серой зоне. Но если мы сделаем всё правильно, никто не узнает. Стерн задумался. Риск существовал, но потенциал был огромен. Если им удастся понять, как работают эти мутации, это может изменить весь проект «Драконы». Вместо того чтобы разрабатывать существ, основанных только на древних данных, они смогут интегрировать современные знания о человеческой генетике. Это сделает драконов чем-то гораздо более совершенным. — Сколько у нас времени в Токио? — спросил он. — Сорок восемь часов. После этого наши люди не смогут гарантировать безопасность. — Этого достаточно? — Если будем работать быстро — да. Стерн кивнул. — Хорошо. Готовьте оборудование. Мы приземляемся через 11 часов, и у нас есть окно всего в 48 часов. — Он снова посмотрел в иллюминатор на тёмное небо. -- "Препятствие на пути становится самим путём. То, что мешает действию, лишь продвигает его вперёд." - Марк Аврелий