Тут тень такая бальшая накрыла миня. Я сжалась вся в камок. Думала щас апять бить будут палками или сеть кидать. Гатова была в глотку вцепица сразу. Но нет. Стаит передо мной мужик. Жирный такой. Пиджак у нево в пятнах какихта и морда красная как памидор. Ваняет ат нево ни лесом и ни даждем а какойта химией и лукам жареным и табаком кислым. Фу гадость. Он гаварит эй ты чучела. Ты че тут забыла а? Галас у нево пративный скрипучий как дверь старый гараж. Я зубы паказала сразу. Р-р-р гаварю ему. Глаза сузила. Думала он убежыт. А он нииспугался дажы. Наабарот заржал как конь бальной. Гыгыгы. — Ого какая злая, — гаварит он и лезет в карман. Я думала нож дастанет или пушку. А он дастает бутерброт в пленке. — На пажри. Вижу тощая как смерть. Брасает мне прям на зямлю к нагам. Я сматрю на еду. Пахнет мясам мертвым но вкусным. Инстинкт гаварит бери хапай. Я как сабака налитаюсь срываю плёнку зубами и жру. Вкусна очинь. Соль и жыр тичет па падбаротку. Я такова ни ела никагда в лесу. Там всё сырое бегало а тут мяхкое. — Хочиш ищо? — спрашывает жирный и смотрит на миня как на зверушку в цырке. Я киваю галавой быстра быстра. Ищо хачу да. Живот урчит просит. — Тагда пашли са мной, — гаварит он и манет рукой. — Ты мне пригадишся. Вижу в глазах у тибя тьма есть. Звериная. Я тибя атмою и научу как в этам гораде выжывать нада. Тут джунгли тожы падруга, толька ис битона и бабла. Я нипаняла палавину слав ево дурацких. Но пашла за ним. Патамушта холад ночю страшный стал и ветер дул в мокрые валасы. И он ищо еды абищал. Мы шли па улицам где фанари жолтые. Он привел миня в патвал какойта. Там люди сидели курили и щитали денги грязные. Так я и папала к дяде Мише в ево кантору ванючую. Первые дни я пад сталом спала и кусала ево за батинки когда он мима хадил. Он бил миня газетай па носу и учил хадить на двуг нагах а не на читырех. Была трудна очинь. Галава балела ат ево уроков. Он гаварил: «Не рычи дура, гавари славами». И тыкал в букварь. Я нихатела учить буквы я хатела назад в лес. Но там была типло и еда была всигда. Патом он дал мне пиджак старый. Сказал типерь я его ахрана. И я стала сматреть как ани дела делают. Как люди друг друга грызут но ни зубами а бумажками. И я поняла вдрук. Эта адно и то же. Кто сильней тот и прав. А сила тут — это не клыки. А цыфры. Я стала слушать внимательна. И черес год я уже ни спала пад сталом. Я уже знала как грызть бумагой. Мастер Зоу-Ци-фонг: «Если долга сидеть на бирегу рики, то можна даждаца когда па ней праплывет труп тваева врага».